УбийстВО

Память хранит их свежими. Большинство было непреднамеренными, почти случайными. Часть продуманными и даже ритуальными.

Вот оно — моё первое (что помню) убийство.

Сестра вскрикнула в саду, неумело машет камнем, объятая ужасом. Я — мужчина, бросаюсь на помощь. Прицельный бросок и неизвестное мне животное трепыхается в агонии. Радость освобождения не успела охватить меня, как сестра с печальным лицом заявляет
— Что же ты сделал! Я только хотела отпугнуть её! Это же лягушка.
И далее следует удивительный рассказ про Серую Звёздочку, как называли её растения. И сейчас у меня слёзы наворачиваются. История была так же печальна. Серая Звездочка погибла. Незамутненное детство столкнулось с реальностью. Ночь я проплакал, уткнувшись в ковер у кровати . Сделанного не искупить.

Далее сознательно убивал в себе врожденную доброту. Боролся с ней, как с болезнью.

Годы промчались и в руках держу ружьё. Собаки гонят зайца. Выходит на меня, вдоль череды елей. Пора, поднимаю ружье. Не слышу выстрела и не чуствую отдачи, ухо режет детский крик, в глазах бьется белое окровавленное тельце. Беззащитных трудно убить, я же добрый, сентиментальный.

Вот у старухи-соседки дикий черный кобель хрипит через забор. Я испытываю к нему неосознанную ненависть. Бабка приходит к отцу
— Толик, застрели моего кобеля, сладу нет с ним. Подойти не могу, чего доброго сорвется.
Батя беседует с мужиками и посылает меня с другом-
Возьмите винтовку и пару патрон.
Радостно хватаем и мчим. Подходим в упор. Стрельнуть бы по разу. Черный дьяволюга задыхаясь встает на дыбы. Мелкашка щелкает, как хлыст. Зверь взвыл коротко и бросается на нас. Второй выстрел не решает вопроса. Череп столь толст, что мягкая пулька рекашетит. Не помогают и ещё три патрона. Батя больше не даст. Я иду к сараю и достаю кувалду. Действенный метод. Пара ударов плющит несокрушимый череп, Безразличное автоматическое убийство не оставило шрама в сознании.

Незаменимый друг, моя половина, идет ухмыляясь к моему дому. Ведет на веревке покорную собачку. Это — уже ритуал. Я знаю её. Она сейчас поплатится за свою хозяйку. Девица почти любит меня. Я ненавижу её за эту любовь, за то, что она некрасива, не привлекает меня, как самка, но не глупа и покорно добра ко мне. Так возится с этой собачкой. Она безумно одинока среди своих рабочих подруг, это — её отдушина, её радость. Собачка смотрит на меня с надеждой. Всё ещё верит. Я достаю лом и взвешиваю в руке. Церемония отправляется на болото. Здесь. Остановились и снова она подняла голову и смотрит мне в глаза. Резкий взмах. Собачка нырнула в мох и забила молча хвостом. Мы нелепо вымученно улыбаемся. Жертва принесена. Я больше не добрый. Знание легло пластом, сдавило дыхание. Груз не исчезнет.

Какие то птички стаей кинулись клевать ягоды. Поздняя осень. Я со с воей любимой.
— Пугни их! — подал ружье старый охотник. Подруга в охотничьем азарте. Легко стреляю с руки, с алыми листьями рябины патает пушистый комочек.
— Зачем ты?
В её глазах уже блестят слезы. Что то убил в нас, что то сломалось.

Как я ненавижу своих соплеменников. Бездна веселой жестокости.
Моя ненависть такова, что сжигает огнем. Все успели выскочить из пылающего дома. Все — мне безразличны, я их не знаю, но ненависть обрушила горящую кровлю и погребла моего беззаботно злого врага. На кладбище чуство удовлетворения и злорадства заполнили до верху.

Час пробил. Я первым вылезаю из трубы и быстро оглядываюсь. Вокруг строительный мусор. Жестокие мои одноклассники спешат сзади к свету. Выбираю осколок кирпича покрупне, смотрю в люк и прицельно кидаю его в переносицу. Вот так неожиданность! Друг валится, увлекая за собой остальных. Я поспешно закидываю яму кирпичами. И на похоронах тихо смотрю из своего тела, как там, поймет ли кто.

Может и за это жизнь приносит мне испытания? В стране разгул бандитизма. Будь на готове. Уже есть повод. На такое не сразу решишься. Встречаюсь с мощными личностями и вопрошаю, как быть. Ответ везде один
— Решаешь ты.
Решение принято. Беру строительный молоток, охотничий нож и вот я у двери. Звонок. Мы знакомы, у меня в руках пара подарочных коробок. В каждой — разукрашенный под хохлому строительный молоток. Столь экзотический подарок, что изумление не проходит, трудно поверить. Молоток застрял в черепе.

Слишком много сюсюканий произведено на свет. Я всегда хотел убивать. Лишь трусость, страх возмездия, физической боли останавливал меня. Хочется убивать безнаказанно, с упоением. Ретроспектива чувств выдала простецкий вывод—
Я ничуть не оригинален, типичный житель Греции и древнего Рима.
Замочить чувака и выебать его подругу, ещё и ещё одну и тут же расчленить их самурайским мечем, освежевать тушки и повеселиться на берегу моря.

Мчим с подругой сквозь ночной лес, весело переговариваемся. Скоро граница. Пустынна дорога. Не видно ни зги (колокольчик на хомуте).
Не напрягаюсь, а зря. Проносимся мимо освещенной будки, в луче света мелькнул кто-то, пытаясь остановить нас. Скользящий удар на приличной скорости. Граница рядом! Как не хочу останавливаться! Но не поспеем. Разворачиваю машину. Солдатик неподвижен. Не ясно жив ли. Иду к посту, где остальные? Никого? Никого! Один на посту! Оглядываюсь и достаю длинный ключ. Взвешиваю в руке, достаточно ли весом и на отмашь бью несколько раз в голову. Конрольный выстрел.

Ноябрь 2004

В огород прилетело 10 сорок. Клюют шкуру и голову козла. Пока нет ребенка, маманя предложила зарезать Яшку. Точил нож и думал. Не мог провести по горлу. Взял ружье, выстрелил в ухо. Свежевал, лезвие скользнуло по руке. Моя кровь смешалась с кровью козла. Искупительная жертва. Тело стынет на веранде.

23 октября 2005 г
Пришла пора зарезать козла. Вывела мама на улицу. Подошел, трогаю горло. Не боится, таращится на меня. Кудлатый. Такое горло с маху не перережешь. Собирался, крепился. Пора, думаю, быть мужчиной. Не могу. Пошел, взял ружье. И то не смог нормально сделать. Менжевался.. Перепутал стволы. Приложился и грохнул за ухом. Упал. Кровь алая шубой вздыбилась на черной земле. Смотрит, дергает хвостиком. Перерезал горло. Просто отмахнул ножом голову. Свернул руками позвонки. Удобно. Рога — хороший рычаг. Ободрал. Пожарил печенку, кусочек сердца. Только, что билось. Без гарнира.  

С новой строки

4 февраля 2007

Пришла пора зарезать козла. Откладывал раз за разом. Завтра утром должен. Не буду брать ружья.
Встал, отерся снегом, выпил кофе, точа за столом нож. Иду в хлев. Яшка послушен. Трется головой о штаны. Вывел во двор. Стоит, смотрит. Почесал шею, замер... Не боднет меня, ни каких усилий против. Прилаживаюсь, прилаживаюсь, все как то не с руки, шерсть дикая, свалялась, прорежь такую. Ты часто перерезал горло? Яшка зашевелился, трогаю бок. Может в сердце? Правая лопатка, не попаду. Приподнял, рванул по горлу, быстро, раз, второй, третий... отпустил. Агония.
Это уже подвиг.

Свежуем. Подошли местные братаны
— Мы раз трех баранов резали, по 40 минут потратили..

Легко, и кому то нравится.
Действительно — нравится. Хули я тут распереживался. Лягушку убил, козла зарезал... Я всегда хотел убивать, так в массе, кучи, но когда вижу персональные глаза...

Я готов с упоением уничтожить человечество
Я не способен ранить существо.

Ноябрь 2007 Пришла пора резать козла. Мама вывела на улицу. Ушла. Оставила нас. Печаль. Провел ножом по горлу. Встал на дыбы, упал, больше не поднялся. 2009 Бытовые убийства. Коза рожает. Торчит козленок. Выдернул его, думал мертвый. Вынес на улицу, снег, мороз. Кинул на лед. Он весь в родовом мешке задергался. Наступил на голову сапогом, не сразу раздавил головку. 4 апреля
Черная коза принесла пару козлят. Козлик и козочка. Лежат на сене. Только родились. Вынес на двор, положил на колоду, отрубил головы. Зажат язычек, тело бьется в агонии. Через пять минут в огороде полно ворон-сорок. Все видят.
Тельца освежевал. Коты попируют. ноябрь 2009 полоса бытовых убийств